Общее Откровение

Некоторые сходства невозможно удовлетворительно объяснить просто на основании общего опыта или по риторическим причинам. На самом деле некоторые параллели могут находиться на уровне богословских тем и концепций, таких как завет, храм, царствование. Они лежат в основе значительных частей пророческой литературы (и Библии). Такие богословские концепции, как борьба между добром и злом, война на небе, также встречаются в некоторых древних ближневосточных текстах ^{79См., например, исследование Hugh Rowland Page, Jr., The Myth of Cosmic Rebellion: A Study of Its Reflexes in Ugaritic and Biblical Literature (Leiden: E. J. Brill, 1996).}. Если более конкретно, то, как отмечалось выше, некоторые тексты выражают надежду на идеального царя и идеальный мир так, что это вторит мессианским отрывкам. Более поразительные параллели рисуют уничтожение змея и упразднение смерти так, что это вызывает в памяти подход пророков к этим вопросам.ДпП 176.2

Прежде чем представить объяснения подобным сходством, нужно отметить огромную разницу между пророческим взглядом на реальность и восприятием мира, которое отражается во внебиблейских текстах. Во-первых, мы отмечаем, что пророческая литература задумывается о только что упомянутых богословских темах как о едином целом, интегрированном базовым метанарративом - борьбой между добром и злом, который дает согласованность и смысл единому целому. В противоположность этому литература древнего Ближнего Востока фрагментарна, и параллели, упомянутые выше, приходят из разных культур и местностей. Трудно установить, мог ли один народ (помимо Израиля) или один корпус литературы (помимо Ветхого Завета) содержать одновременно все темы как интегральное выражение религиозной веры. Во-вторых, не следует сводить к минимуму огромное отличие между портретом Бога в пророческой литературе и представлениями о богах в небиблейских текстах. Для библейских пророков Бог был Творцом и Искупителем, совершенным, любящим и праведным. С другой стороны, божества, нарисованные во внебиблейской литературе, были подчинены безличным силам природы и часто представлены капризными, эмоционально неуравновешенными, ненадежными и порой враждующими друг с другом ^{80См. Oswalt, р. 58, 59.}. Таким образом, несмотря на поверхностные сходства тем и мотивов, восприятие Бога, как оно отражено в той и другой литературе, определяло пути того, как эти темы понимались в каждой культуре или народе.ДпП 176.3

Сказав это, мы должны рассмотреть сходства и предложить им объяснения. Для начала следует априори отвергнуть возможность, что внебиб- лейские тексты заимствованы из библейских писаний, поскольку последние в основном предшествовали первым. С другой стороны, сказать, что библейские авторы - или пророки в данном случае - просто заимствовали свои идеи из небиблейских текстов или традиций, значит, выступить против высокого взгляда на Писание и бросить вызов утверждению самого Писания о том, что оно является Божьим откровением. Таким образом, мы должны выдвинуть два взаимодополняющих предположения, чтобы объяснить вышеупомянутые богословские и тематические сходства.ДпП 177.1

Во-первых, эти параллели могли возникнуть под Божественным руководством. Как говорит один исследователь, «в Своей верховной власти над историей и развитием человеческих культур Он [Бог] допускает появляться различным параллелям между богословскими концепциями и практиками на древнем Ближнем Востоке и их аналогами в Библии» ^{81Niehaus, Kindle, loc. 24 of 2488.}. Таким образом, мы можем заключить, что Бог направлял человеческую историю такими путями, чтобы определенные истины никогда не оказались бы утраченными. Более того, Бог мог направлять определенные установления, появлявшиеся в человеческой истории, чтобы они впоследствии могли стать эффективными средствами передачи Божьих спасительных намерений миру. Примером может служить завет. Широко использовавшийся в древнем мире, чтобы оформить договор, союз или компромиссное соглашение между царями, народами и отдельными личностями, завет стал подходящей моделью, чтобы выразить отношения между Богом и Его народом. В действительности задолго до того, как исследователи вынесли на свет документы, которые подтверждали, что завет был формальным институтом на древнем Ближнем Востоке, Эллен Уайт сделала это красноречивое замечание о завете с Авраамом: «Господь снизошел до того, чтобы вступить в завет со Своим слугою, используя те формы, которые были в обычае у людей при заключении торжественного договора» ^{82Патриархи и пророки, с. 137.}. Кроме завета, нечто подобное можно сказать об институте царя. Будучи человеческим установлением, институт царя имел множество недостатков и очень часто использовался как инструмент подавления и отчуждения. Так, некоторые небиблейские древние тексты выражают надежду на приход идеального царя. Но несмотря на недостатки Бог использует институт монархии как метафору или модель, чтобы рассказать о Своем собственном совершенном правлении над Своим народом и даже чтобы объявить через пророков о пришествии идеального царя - Мессии. Таким образом, целесообразно говорить, что пусть разрушительное влияние греха и сказалось на людях и их институтах, Бог тем не менее допускал или направлял создание некоторых институтов, чтобы позднее они могли олицетворить знаменательные аспекты плана спасения.ДпП 177.2

Во-вторых, мы должны также рассмотреть сходства, упомянутые в этом исследовании, с отличной, хотя и дополняющей перспективы. Некоторые параллели можно лучше объяснить, постулируя их общее происхождение, особенно это касается таких тематических и структурных соответствий, как концепции борьбы добра и зла, конца зла и воскресения. Определенные центральные истины, известные Адаму и Еве и патриархам, передавались из поколения в поколение народа Божьего, пока не были наконец записаны в Писании. Более того, Писание само утверждает, что определенные истины были известны патриархам. Например, Енох проповедовал о Втором пришествии Христа (см. Иуд. 14), а Авраам знал о небесном городе (см. Евр. 1:10). В том же ключе Эллен Уайт утверждает: «Адаму были открыты будущие важные события, начиная от изгнания его и Евы из Едема до потопа и далее вплоть до Первого пришествия Христа на землю. Любовь Сына Божьего к Адаму и его потомкам сотворит великое - Он снизойдет до того, что примет человеческую природу и, таким образом, Своим уничижением возвысит всех, кто в Него уверует» ^{83История спасения, с. 48.}. Важно понять, что некоторые центральные истины были известны человеческому роду с Эдемского сада. И даже те, кто отверг Божью всевышнюю власть, также сохранили некоторые проблески истины, хотя они и были искажены политеизмом и идолопоклонством. Таким образом, некоторые параллели, отмеченные выше, можно объяснить тем фактом, что религия Израиля и религии окружающих народов имели общее происхождение, которое восходит к Эдемскому саду и патриархам.ДпП 178.1

Несмотря на сходства и родственность небиблейским текстам, Библия или, в данном случае, пророческие книги остаются уникальными в том, что содержат Божье откровение, не поврежденное человеческими традициями. Принципиальное герменевтическое следствие из этого утверждения заключается в том, что Писание является нормативным критерием для оценки богословских заявлений внебиблейских текстов (см. 2 Тим. 3:16). Изучение же небиблейских текстов может проливать свет на определенные аспекты Библии. Сама Библия в конечном итоге дает рамки и критерии для толкования самой себя ^{84Angel Manuel Rodriguez, «Ancient Near Eastern Parallels to the Bible and the Question of Revelation and Inspiration», Journal of the Adventist Theological Society 12, no.1 (2001): р. 43-64.}.ДпП 179.1